Меню
Назад » » »

Злой дух Ямбуя

…Один за другим пропадают вблизи горы Ямбуй люди: геодезисты и кочующие в этом районе Алданского нагорья эвенки. Срывается план работы огромной экспедиции, возрождается среди некоторой части эвенкийского населения вековой страх перед злыми духами. Главное же место в книге занимает описание жизни эвенков, их душевного благородства, готовности прийти на помощь «лючи» — как называют они русских, а также раздумья о жизни эвенкийского народа.

 

Сортировать
Сортировать по:

Содержание

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

…Один за другим пропадают вблизи горы Ямбуй люди: геодезисты и кочующие в этом районе Алданского нагорья эвенки. Срывается план работы огромной экспедиции, возрождается среди некоторой части эвенкийского населения вековой страх перед злыми духами. 

Глава первая. Назад к Ямбую

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

На перевале караван задержался. Каюры стали поправлять вьюки на спинах уставших оленей. Люди скучились. Вынули кисеты, закурили. Солнце, словно огненный бубен, повисло над тёмными падями, над стальными выкроями озёр, над зубчатыми грядами далёкого Станового.
Ещё один день пути до нашего таёжного аэродрома — и прощай кочевая жизнь, комары, тишина топких болот!

Глава вторая. Битык вызывает на поединок

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Темень быстро заполняет просветы в лесу. Густой безбрежный туман расстилается по падям, цепляясь за лысые бугры и норовя подняться над ельником. Но тяжёлый сумрак давит его к земле, к сырой болотной колыбели.

Шагаем молча, гуськом. В темноте какие разговоры! Долго шлёпаем по чёрной маристой воде, густо утыканной кочками, пробираемся сквозь стланиковые заросли.

Глава третья. Эвенкийский закон долголетия

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Из леса выходят двое мужчин с брёвнами на плечах. Передний, тонкий, длинный, идёт под тяжестью легко, не сгибая спины и быстро, как сокжой. Второй, поменьше, еле поспевает. За ними показывается старик с хромым оленем в поводу. Он идёт налегке, но, видно, прожитые годы лежат на плечах грузом потяжелее бревна. Одет он во всё самодельное, бедно даже для кочевника.

Глава четвёртая. Тревоги пастушки Лангары

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Сквозь ситцевую стенку полога сочится свежесть хвойного леса и терпкий запах багульника. Чувствуется, как сыро в перелеске после ночного дождя, страшновато высунуться наружу, сразу окатит холодом. Но что поделаешь, надо выбираться. За чумами ещё сумрачно, ещё ничто не различимо, кроме вздыбленных гор в синей дали и хрупких огоньков в небе. В этот переломный час между ночью и днём голоса и шумы приглушены, белое и чёрное ещё слито воедино.

Глава пятая. Тропою кочевников

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

3а караваном идёт огромное стадо оленей. Среди самок и молодняка выделяются несколько племенных быков — тучных рогачей, сохранивших в своём внешнем облике черты предка — дикого сокжоя. Стадо, колыхаясь, накрывает марь, наползает на болото, растекается по перелескам. Несмолкаемый крик погонщиков смешивается с тревожным криком растерявшихся телят, лаем собак и треском сучьев. 

Глава шестая. Загря

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Как долго я спал — не помню. Проснулся, почувствовав на себе чьё-то горячее дыхание. Это Загря. У него иногда появляется желание полежать рядом со мною. Он находит меня среди спящих и непременно подберётся под бок, положит морду близко к моему лицу и дышит, дышит, пока не разбудит.

Глава седьмая. Дух амакана на стойбище

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Отбрасываю край полога и, высунувшись, жадно глотаю воздух. Утренняя прохлада освежает лицо. Выбираюсь наружу. Уже день. Яркий солнечный свет слепит глаза. Детвора на ногах. Пастухи готовятся в путь.

На костре в большом котле варится завтрак — целая медвежья голова и две лапы, принесённые вчера Карарбахом.

Глава восьмая. Его звали Куйки

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Это было давно. Наша экспедиция занималась обследованием безлюдного пространства восточнее Алданского нагорья. Полтора года мы прожили там среди дикой природы. Возвращались в жи­лые места на плоту по Учуру. На всём этом длинном пути по реке стоял один эвенкийский поселок. Мы соскучились по обыденной жизни, мечтали о бане, о кар­тошке. Хотелось увидеть людей, их жилища, услышать девичьи голоса.

Глава девятая. Таинственный Ямбуй

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Всё это я вспомнил, когда уже нас с Карарбахом разделили корявые дебри да топи, прикрытые увядшей травою. С непростительным опозданием я подумал и о том, что надо было вернуть подаренный Битыком за Аннушку лук, зачем он мне, но разве догонишь! Остался только след от стада оленей, даже крика тугуток уже не было слышно. Вряд ли когда-нибудь еще мы встретимся с этими пастухами.

Глава десятая. В западне

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Шагаю звериной тропой. Слева в скалистых берегах ворчит Реканда. Справа спокойная, ласковая с виду марь. За нею Ямбуй. К подножью его подступает болото. День тёплый, мягкий. Взлетела пара кряковых уток, всплеснула воду и унесла на крыльях в тишину предупреждающий крик. Иду по кромкам болот. На поводке неохотно плетётся Загря. Не пропускаю ни одного следа, но попадаются только звериные, старые и свежие.

Глава одиннадцатая. Шатун

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

В темноте за сквозными просветами леса в мрачном величии стоит Ямбуй. К его крутым, морщинистым склонам припал густой туман, свалившийся с рыхлых отрогов. Он синеет у обрывов, подчёркивая хмурую глубину ложбин, и своими длинными щупаль­цами пьёт воду из ночных болот. И точно с облегчением выны­ривает из облаков ослепительная луна. Она висит в зените как страж над уснувшей землей.

Глава двенадцатая. Следы, не смытые дождём

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Поднимаю ствол карабина к небу, стреляю. Загря должен услышать выстрел. С ближнего болотца поднялась стая пугливых гусей. Постоял минут десять, послушал и, не дождавшись собаки, пошёл на табор. Туман испарился, и как бы поднялись болота. Нагорье распахнулось предо мною зелёной Шубой хвойных лесов. В каждой травинке, в каждой капле влаги, в ветерке — радость жизни.

Глава тринадцатая. Котелок на дереве

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Спускаемся по карнизам. Ветер, стужа и вода источили скалы, развалили их и измельчили в бесплодную пыль. Безграничные потоки курумов стекают по склону до самого подножья. Сползая, они заполняют овражки, щели, сглаживают террасы и внезапно обрываются, лишь только дотронувшись своими широкими языками до мокрых марей у подножья гольца.
Тут, на склонах, не видно признаков жизни.

Глава четырнадцатая. Где пировали хищники

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Через час, когда ночной сумрак окутал нагорье, мы пересекли последнюю марь перед Рекандой. Близко лагерь. Таинственно и росисто в ночных просторах нагорья. Слева угрюмо темнел Ямбуй, впаянный в голубеющее небо. Справа внизу бродил по реке туман, мешаясь с блеском перекатов. За сырой степушкой на фоне уснувших гор показался ельник. Но почему над ним не вьётся, как обычно, дым костра?

Глава пятнадцатая. Ночь неожиданностей

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Успеваю стащить с ног сапоги и, не раздеваясь, зарываюсь в меховой мешок. Сон быстро овладевает мною, отступают земные дела, будто проваливаюсь в небытие… Остаётся живым только слух, но и в нём жизнь отражается, как отдаленное эхо. Вот он что-то уловил важное, какая-то тревога врывается в сон. Не могу прийти в себя, открыть глаза, не знаю, где и кто я, — крепок сон уставшего человека в тайге.

Глава шестнадцатая. Рыжему Степану повезло

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Сегодня первый заморозок, первый иней на лохматых кочках, первый ледок на камнях в ручейке. Вода стала густой и медленной. Нет ветерка. Не шелохнётся трава, прихваченная морозом. И птицы сегодня не будили утро.
Идём гуськом по острому ребру крутого склона гольца. С нами поднимаются лиственницы. Они хмурятся, собираются толпами над крутизной, как бы задерживаются в нерешительности.

Глава семнадцатая. Два холмика на поляне

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Нам надо дождаться Загрю. Мы усаживаемся на краю площадки. Карарбах закурил. С какой-то удивительной бережливостью он смаковал каждый глоток дыма и задумчиво всматривался в мглистую даль нагорья. Морщины на лбу шевелились, толстые брови нависли над глазными впадинами, выдавая беспокойство. Трубка была его советчиком и другом, к ней он всегда прибегал в тяжёлые минуты жизни.

Глава восемнадцатая. Ночной поединок

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Растеклись по синеве тучи. От звёзд чуточку посветлело. Обозначилась котловина, и даже просветы в зарослях. Свежая струя воздуха набегает на лицо. Это очень хорошо: ветерок уносит наш запах от котловины к подножью гольца, и появление медведя мы сможем заметить раньше, чем он обнаружит нас. Невидимая птичка пикнула в чаще и смолкла, точно умерла.

Глава девятнадцатая. Могила землепроходцев

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Меня будит неожиданный звук, будто гул набатного колокола в широкой степи. Хаотически всплывают, как нечто очень далёкое, жуткие отрывки ночи, рёв зверя и клыкастая пасть медведя. Со страхом открываю глаза. Вечнозелёный стланик окружает меня кольцом одиночества. Небо пустое, высокое. Земля кажется чужой, ни звука на ней, ни шороха.

Глава двадцатая. Следы уводят в заросли

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Мы все стоим плотным кругом у костра, в сосредоточенном молчании, как всегда перед походом. В эту минуту ты как бы проверяешь себя перед трудным маршрутом и будто даёшь клятву в своей верности спутникам, как это, возможно, делали наши далёкие предки, отправляясь на опасную охоту.

Глава двадцать первая. О чём думает старый эвенк

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Тепло заползает под одежду, растворяет усталость, отнимает ноги, руки. Ни о чём не хочется думать в эти блаженные минуты покоя. Ради них можно было ещё и ещё идти по корявым перелескам, месить ногами чёрную воду болот. Цыбин открывает ножом две банки мясных консервов, пристраивает их к жару. Наливает Карарбаху кружку крепкого чаю. Старик ставит её перед собою, достает из котомки огрызок сахару, но не пьёт чай. 

Глава двадцать вторая. Я убью тебя, Харги!

Федосеев Григорий | Злой дух Ямбуя

Нам надо было добраться к границе кустарников до россыпей и оттуда спуститься по знакомой уже нам тропке сверху вниз. Карарбах не стал на этот раз подниматься чащей. Ему лучше, чем мне, известно, как опасен медведь в засаде. Под ногами звериная тропка, проложенная между замшелых мерзлотных бугорков, густо усеянная спелой клюквой. А сколько голубики! Она выползла на россыпи, стелется по кромкам болот. А грибы…

Ходили с нами в поход или на прогулку?

Поделитесь мнением о нашей работе с остальным миром.
Просто нажмите на кнопку и заполните форму